А вот и мой новый рассказ, вне программы, вне конкурсов и званий. Просто рассказ. И я не могу решить до сих пор, хотя ему почти месяц, хорош он или плох. Наверное, стоит его опубликовать на Проза.ру — там советчиков сразу много найдётся, правда? 😉

Он так и называется

Молись…

— Молись за него, дочь моя, — святой отец назидательно повторил одну и ту же фразу через решетчатое окно исповедальни…

Я впервые была на исповеди, мне всё казалось ирреальным, чужим, диковинным и каким-то пластилиновым. Жёсткое дерево лавки неприятно холодило мои бедра через тонкую юбку. Темнота и мелкота каморки для исповеди нагнетала какие-то мрачные мысли. И этот вот, совсем не знающий меня и мою ситуацию, божий человек, которого я толком и разглядеть-то не могла, учил меня тому, что сам вряд ли смог бы выполнить… Хотя, где там ему представить такие душевные мучения, ведь его-то попадья никогда не предаст. А как молиться-то, когда я понять не могу, чем я ему не угодила? Кушать готовлю так, что он мурчит от удовольствия, когда кушает. Дома чисто так, что муха не засиживается – чего в такую стерильность лететь. Дети отца чтят и ждут с работы каждый день, как ждут христиане Второго пришествия. Секс, прости Господи, и тот для него был доступен всегда и в любое время. Так что ж не хватает-то, а?

— Как же это — молиться, святой отец? А справедливость где? – спрашиваю как можно спокойнее, хотя внутри меня Ниагарский водопад встретился на несветскую беседу с песчаными бурями Сахары. Я тереблю в руках свой носовой платочек, как будто он может, но не хочет повлиять на моего благоверного, чтобы он не изменял мне.

— Так не в справедливости дело. Просто… – мне показалось, как батюшка пожимает плечами, — молись, как умеешь. Ведь это муж твой, тебе с ним всю жизнь рука об руку Бог положил идти…

— Легко вам говорить, святой отец, — я сдерживаюсь, чтобы крышка моего кипящего в мозгах чайника не вылетела с треском… — А ну как я вам историю расскажу от начала до самого конца, вы так же будете говорить, или всё-таки измените свои советы для меня?

— Расскажи, дочь моя, — по ту сторону царит такой ровный, непрошибаемый покой, что иногда я вообще сомневаюсь, что говорю с живым разумным человеком, — для этого ты сюда и пришла…

История эта началась почти тринадцать лет назад пышной, шумной и красивой свадьбой. Он и она были бесконечно красивой парой, смотревшей весь вечер, пока гости пили и веселились, только друг на друга. Так, смотря друг на друга, они прожили почти пять лет. Потом одна за другой родились две дочки. Милые, как бабушкино кружево. Ласковые, как цветочки. Он много работал, приходил домой поздно. Она ждала, готовила ужины. Наводила дома чистоту, старалась следить за собой и за дочками. Девочки обожали отца, каждый раз с радостными воплями бросались ему на руки, когда он приходил с работы. Они не ложились спать, пока не увидят «папушку» — так все они к нему обращались. Вечерами, когда девочки спали, он и она сидели на их небольшой кухне и разговаривали. Они смотрели друг на друга полными счастья глазами. Он рассказывал, как ездил туда-то и делал то-то, а она – как вели себя дочки, как соседка по лестничной клетке угостила их конфетками, а девочки поделились с мамой… Они смотрели фильмы вместе. Они планировали отпуск вместе. Они вдвоем составляли списки покупок и по выходным ездили по магазинам. Они всегда вместе выбирались в гости к знакомым. Всё было хорошо. Со стороны такая жизнь могла показаться кому-то обыденной и скучной… Но им было хорошо только вместе. Он никогда не упрекал её, даже, если бывал чем-то недоволен. Он умел говорить, что ему не нравится, так мягко и заботливо, что она не чувствовала себя ущемленной и обиженной. Она иногда могла высказать свою усталость, но он всегда прощал ей грубый тон и несдержанность эмоций. В таком незатейливом быту, в повседневных хлопотах пролетело и десять лет после свадьбы. Старшая дочка в следующем году пойдет в школу… А у них случилось чудо – Бог дал им мальчика. Крупного — она его еле родила, симпатичного щекастого бутуза. И опять она погрузилась в пеленки-распашонки. Дочки старались ей помогать, но у неё всё равно на всех не очень-то хватало сил. Она очень хотела по-прежнему вести хозяйство, вот только на себя времени почти не хватало… Она и сама не поняла, как так получилось, что у неё осталась только пара обуви на лето и одно платье, в котором она была запечатлена на редких фотографиях того периода. Когда сыну исполнился год, она выдохнула, и, наконец-то смогла немного пополнить цветом и фасонами свой гардероб. Но за внешними переменами она вдруг начала чувствовать какие-то внутренние, которые пока не могли выразиться в слова, которые касались отношений её и мужа. Она заметила, что вечерами им стало не о чем поговорить. Муж, как правило, говорил, что сильно устал, да и нечего рассказать. Он утыкался в телевизор или электронную книгу, и ей ничего не оставалось, как молча заниматься шитьём или идти спать. Он был по-прежнему предупредителен к ней, говорил ей комплименты по поводу и без. Но она ощущала какой-то холод в его словах. Она не понимала, откуда и почему так морозно в её сердце. Постепенно этот лёд становился всё толще, а она ничего не могла поделать с этим. Она принялась ещё тщательней следить за собой. Сделала новую прическу, которую он похвалил. Готовила его любимые блюда. Изучала новые рецепты, удивляла его искусством сервировки. В магазине нижнего белья купила сногсшибательно-сексуальный, как выразилась продавец, комплект нижнего белья. Муж  и правда был немного ошарашен, когда увидел её в этом белье… Но с ног сшиблен не был, а сексуальности наряду хватило всего на пару раз… Она думала, что, наверное, её пожухшее после родов тело перестало его радовать, и сходила на консультацию к косметологу. Даже взяла листовку с ценами, но быстро поняла, что это удовольствие их семейный бюджет не потянет. Она хотела рассказать ему, что её тревожило. Он слушал, силился понять, но, не погружаясь глубоко в её внутренний мир, успокаивал. Говорил, что ей всё это кажется, что у них на самом деле всё хорошо. Что просто сейчас у него сложности на работе, и вообще он до жути устал… Она слушала, а сердце её билось об грудную клетку, потому что слышало какую-то ложь в его интонациях. Она удивлялась своей реакции – ведь он и раньше говорил это всё ей, почему же сейчас сердце стало так тревожно сжиматься и трепыхаться… Однажды она, не в силах больше терпеть эту внутреннюю душевную муку, устроила мужу истерику. Она кричала, плакала, просила сказать ей правду. Он смотрел сквозь неё удивленно, словно бы не узнавая, и говорил, что вообще никогда не обманывал её. Но в его стеклянных глазах она видела лишь осколки правды… Тогда она решила во что бы то ни стало узнать всё. Она стала следить за ним. Ничего явно предосудительного не было в его жизни. Разве что свой телефон он почему-то перестал оставлять с ней наедине…

Это её распаляло ещё больше. Однажды она решила всё-таки залезть туда. Нашла момент, когда муж, утратив бдительность, оставил телефон, и нашла… Некая Марина звонила ему с регулярностью два-три раза в неделю. У неё задрожали руки, она положила телефон на место. Обхватила себя, пытаясь унять дрожь во всем теле. Она не знала, что ей делать. Она раскачивалась из стороны в сторону, пытаясь придумать оправдание этим звонкам. Он вернулся и отметил, что с ней что-то не так. Она не сдержалась.  Рассказала ему, что увидела в его телефоне звонки от Марины. Он подобрался как-то, и твёрдо сказал, что она просто знакомая. Она изо всех сил попыталась поверить ему, но сердце… Сердце не могло восстановить привычный ритм, оно стучало, кажется, 200 ударов в минуту… Руки стали холодными, мозг отказывался воспринимать действительность… Она ушла к детям, которые никак не могли поделить фломастеры и краски. Взяла на руки сына и начала рисовать. Она пыталась изобразить черепаху, но глаза не видели ничего… Мысли судорожно бились от «наверное, это и правда просто знакомая» до «да всё и так ясно, у него любовница!» Уложив детей спать, она вышла из дома в надежде, что равномерное движение поможет ей восстановить равновесие… Бежали минуты. Тянулись дни. Она внимательно смотрела на мужа, который приходил с работы, и не узнавала  этого мужчину. Она нюхала его рубашки. Она заглядывала в его телефон. Она старалась подслушать его разговоры, если ему звонили. Она была сплошным нервом и ухом. Он делал вид, что ничего не происходит, и всё у них хорошо. Через две недели она догадалась, что муж стирает звонки… Она подслушала его разговор, и было понятно, что  этот осторожный разговор шёл явно с женщиной. Когда она потом заглянула в журнал звонков — за это время не было записи… Она не знала, что делать. Она мучилась. Решила пойти к подруге и попыталась рассказать ей о своих подозрениях. Подруга не верила – со стороны они были образцовой семьей, она видела, как он смотрел на нее… Какие измены могут быть? Скорее всего, у неё просто из-за длительного сидения дома накопилась усталость и повышенная мнительность. Никто… Никто в целом мире не мог объяснить ей, почему вдруг стало болеть сердце. Оно болело не всегда. Но, когда он ей говорил о любви, щемило так нестерпимо, что хотелось вынуть его из груди и закинуть куда-нибудь в морозилку. Она пробовала проанализировать, когда в их семье образовалась трещина. Она искала советов в книгах и фильмах. Она штудировала семейные психологические форумы. Она мечтала вернуть в свою семью счастье, а в своё сердце — покой. Она не понимала, действительно ли у неё так сильно разбушевалась фантазия или всё-таки сердце не обманывает… Она пробовала ещё раз поговорить с мужем. Но он был равнодушен к теме беседы, продолжая настаивать, что она всё придумала. Потом он даже вспылил, чего за ним никогда не наблюдалось ранее, объявив, что, если она и дальше намерена его подозревать, то он пойдет и сделает это, чтобы её обвинения приобрели почву. Она разрыдалась. Потому что он ничего не хотел слышать даже о том, что у неё сердце что-то предчувствует. Он посоветовал ей попить успокоительного, и вообще подумать о том, чтобы выйти на работу. Она не знала, куда себя деть от горя и отчаяния. Она не могла ни на чем сосредоточиться, автоматически выполняя бытовые повседневные дела. Потом она собрала детей и уехала в деревню к матери на пару недель. Она не знала, как сказать маме о том, что подозревает мужа в измене. Но мама была мудрая женщина. Она всё сама поняла, и сказала ей, что нужно для себя сначала решить: готова ли ты простить его или всё-таки семье конец. Она плакала ночи напролёт, лишившись покоя и сна. Она вынашивала решение. Но решение не готово было родиться. Она не хотела терять семью. Но и простить ложь, это холодное равнодушие, она тоже не могла. Силилась. Но не могла. Они вернулись домой, и он был очень рад встрече. Дети, ужасно соскучившиеся по отцу, наперебой рассказывали, как они с бабушкой ходили в лес, как доили корову, как много дров заготовили на зиму, как соседский мальчик потерялся, и всё село ходило его искать… Она смотрела и не могла понять, изменилось ли что-то в муже за время их отсутствия. Сердце ныло, сжимаясь в груди, словно бы подтверждая её самые страшные опасения. А потом ей позвонила подруга. Та самая, которая была уверена, что у них отличная семья. И неуверенным голосом, извиняясь, спросила, как у неё дела. Она ответила, что всё по-прежнему. Подруга помолчала немного и сказала, что приедет навестить их. Сидя на их маленькой, но уютной кухне, подруга во все глаза смотрела на него и на нее. Когда он вышел в комнату к детям, подруга прошептала, что не знает, что у них происходит такое: с виду их семья осталась прежней, но буквально пару дней назад она видела его с какой-то девушкой. Они сели в её машину и уехали. Подруга не поняла, что это было такое… Когда он вернулся на кухню, подруга спросила его, с кем он был два дня назад. Он густо покраснел. Посмотрел на жену, как-то вмиг побледневшую и постаревшую, и сказал, что это была знакомая, которая попросила его помочь ей. Вопрос в глазах обеих женщин стоял такой огромный, что он счел необходимым уточнить – у знакомой сломалась входная дверь… Подруга решила предоставить им самим разобраться с ситуацией, и уехала. А она никак не могла понять, почему именно он поехал чинить двери знакомой. Что было дальше, после того, как он починил эту чёртову дверь, – ей представлялось живо и в самых разнообразных гаммах чёрно-серой палитры. Он сказал, что он сделал дверь и уехал домой. Она не могла поверить. Она мучилась домыслами, недоверием… Она не могла уже по-прежнему разговаривать с мужем. Не могла заставить себя прикоснуться к нему. Потом почему-то вдруг начали отниматься пальцы на левой руке. Она поняла, что постепенно сходит с ума. Она понимала, что подруги не помогут ей. Ей нужен был совет. Не просто успокоительное «Всё будет хорошо!», ей хотелось адекватного и рассудительного участия. Но в её телефоне не было такого контакта, кто мог бы выслушать и сделать математический анализ психологии семейных отношений. Она пришла к психологу. Но, увидев пластиковую улыбку женщины-психолога, которая приготовилась внимательно слушать пациента, поняла, что она ничего не сможет выдавить из себя. Она сказала, что у неё проблемы в семье, но вряд ли ей смогут помочь здесь. И тогда женщина-психолог, понимающе кивнув, посоветовала ей сходить в церковь…

— Так как, батюшка, что ж мне – молиться за него всё равно? – ехидно спрашиваю я…

— Молись, дочь моя. – Святой отец помолчал немного, а потом задумчиво добавил, — за него молись… И за неё тоже…

©Shiawase.ru
Август, 2014.

 

Благодарю за ссылку на эту статью!